Большой Каньон долгие годы значился в числе моих страстных, но, из-за удаленности объекта, невыполненных желаний. Ближайшая к нему точка цивилизации Лас-Вегас - тоже не близкий свет. И поэтому как только в планах проклюнулась поездка в игорную столицу мира, на горизонте автоматически замаячил Большой Каньон.

Эта однодневная поездка была не из легких даже для закаленных путешественников: почти 17 часов в оба конца, включая два часа на Каньоне, это вам не прогулки по бульвару Лас-Вегас, в просторечии именуемому <Стрип>. Но Париж стоил мессы.

Нашей целью был Южный отрог Большого Каньона. У Северного, отдаленного всего десятью километрами, гораздо более суровый климат и зимой туда экскурсии не водят.

Мы часто находимся в плену расхожих представлений. Почему-то дорога на Каньон мне представлялась чем-то вроде Военно-Грузинской, воспоминание о которой до сих пор бросает меня в дрожь. Ничего похожего! Наш наполовину пустой (последствия кризиса) автобус бодро мчал по плоской, как блин, равнине, являющейся бассейном реки Колорадо площадью 130 тысяч квадратных миль, занимающей 60 процентов площади штата Аризона. Дорога была безлюдна или, вернее, безмашинна. Нам, ньюйоркцам, вечно толкущимся в автомобильных пробках, к этому приволью трудно привыкнуть. Время от времени вдали появлялись силуэты невысоких гор, но в целом пейзаж был вполне пустынный, как тому и положено быть в пустыне. Чтоб нас как-то развлечь, водитель (он же экскурсовод) включил документальный фильм о строительстве плотины Гувера. Забегая наперед, замечу, что на самой плотине, куда мы отправились через два дня, взимали дополнительную сумму за просмотр этого же фильма, а также отдельно - за аудиокассету, за тур с экскурсоводом, и еще за какие-то туристические услуги, которым мы предпочли бесплатный осмотр самой плотины. Что было самым впечатляющим.

В этом уникальном фильме были запечатлены драматические, а порой и трагические моменты укрощения дикой и своенравной реки, почти сплошь состоящей из порогов и водопадов. Первым человеком, пересекшим Большой Каньон по реке Колорадо, и при этом оставшимся в живых, был Джон Весли Пауэлл. Произошло это знаменательное событие в 1869 году.

Когда мы въехали на территорию национального заповедника Большой Каньон, водитель сбавил скорость, опасаясь ненароком сбить оленя или медведя. Эта живность, судя по предупреждающим знакам, чувствовала себя в здешних лесах вполне привольно и не спешила уступать дорогу транспорту.

Время приближалось к полудню, мы находились в дороге шесть часов, но вокруг расстилалось все та же равнина, только покрытая хвойным лесом А между тем мы находимся на высоте семи тысяч футов над уровнем моря.

Первая остановка у пункта Mother Point внешне не обещала никаких открытий. Там было все, что может понадобиться путешественникам: бюро информации, туалеты, кафе, сувенирные магазины с поделками индейцев племени навахо и многочисленными альбомами с видами Большого Каньона. Была гостиница, был даже Музей геологии и истории Каньона. Ухожен был Каньон отменно. Но не за этим же мы ехали в такую даль! Даешь Каньон! Оказывается, мы уже приехали.

- Если кому-то будет трудно подниматься, - предупредил водитель,- попросите рейнджеров, они вам помогут.

Значит подъем все-таки будет. Не желая испытывать на прочность свои коленки, я направилась в бюро информации за помощью. Дежурная тут же вызывала по рации рейнджера; мы уселись в его открытую мототележку, пристегнулись ремнями и приготовились к штурму Большого Каньона. Однако уже через несколько десятков метров тележка остановилась и рейнджер сказал: <Приехали. Не спешите. Наслаждайтесь. Я вас подожду>. Это прямо какой-то развращающий сервис: шагу не давали ступить, почти по Высоцкому: <Гляди, подвозят, гляди - сажают>. Мы, советские люди. к такому обращению не привыкли. Для нас нормально, чтобы пешком в гору и чемодан неподъемный. Да, ладно, чего там вспоминать. Привыкаем. Вполне самостоятельно поднялись на несколько ступенек к смотровой площадке, хором издали восторженный вопль и наперебой защелкали фотоаппаратами.

Впечатление было ошеломительное. Словно кто-то раздвинул перед нами, привилегированными зрителями партера, театральный занавес, явив декорацию невиданной красоты и вызвав восторженные аплодисменты. Объектив так же бессилен зафиксировать красоту этой внезапно открывшейся панорамы, как великий свободный и могучий русский язык - ее описать.

На что это было похоже? Мы стояли в безопасности над головокружительной пропастью, дна которой не было видно. Предположительно, там текла Колорадо, похожая сверху - так мне рассказывали очевидцы - на тонкую серебряную змейку. А вокруг возвышались причудливые строения, рядами уходившие за горизонт. Одни были похожи на усеченные пирамиды с плоскими крышами, какие я видела в древней столице инков Чечен-Итце. Может, это были храмы, а может- стартовые площадки для кораблей космических пришельцев, заложивших основы нашей цивилизации? Мне казалось, я могу разглядеть фризы, карнизы, и струящиеся складки каменных занавесов. Другие сооружения напоминали готические соборы, мосты, шпили и арки. Окрашенные прямыми солнечными лучами в золотисто-желтый цвет, они казались явно рукотворными. Зимний день короток. К двум часам строения одевались густой тенью, постепенно поглощающей их. Контраст света и тени был разителен. Летними вечерами Каньон - об этом свидетельствовали неправдоподобные по красоте фотографии - полыхал охрой и багрянцем

Великие зодчие этой долины - не люди, а время и неуемная Колорадо, за два миллиарда лет выпилившая себе ложе в этой каменной тверди. Русло реки местами пролегает в относительно мягких слоях известковой породы - лавы и того самого ракушечника, из которого построен мой родной город Одесса. Камень этот, поднявшийся со дна морского, хранит в своем теле остатки организмов доисторических морских животных и излучает какое-то особое тепло.

У зодчих были подмастерья: геологические сдвиги, вулканы, песчаные ураганы, суровые морозы . Разница уровней плато тоже сыграла свою роль: от 12 тысяч футов на севере до тысячи двухсот футов на юге, где Колорадо выходит из Большого Каньона и впадает в озеро Мид. Но не только эрозия почвы создала эти чудеса. Этим ущельям более шести миллионов лет. Особенностью (и в известной степени загадкой) Южного отрога являются горизонтальные слои самых разных пород, лежащие один поверх другого. Всего их двадцать одна разновидность. Ученые подсчитали, что этим слоям - два биллиона лет. И если учесть, что возраст нашей Земли четыре с половиной биллиона лет, то перед нами лежала огромная лаборатория с данными о существовании одной трети всего периода существования Земли.

Наша убогая фантастика ищет аналогии в предыдущем опыте. Но даже вулканические заповедники Канарских островов с их необычайной формы скалами не могут идти в сравнение с величественной панорамой Большого Каньона. Он раскрывался перед нами на каждой следующей смотровой площадке (всего в этом туре их было три) с новой, невиданной прежде красотой, словно не хотел повторять самое себя. Но даже со смотровой площадки с романтическим названием < Светлый Ангел>, откуда в ясную погоду она бывает видна, нам не удалось ее увидеть. Хотя день был ясный. Говорят, ее лучше всего наблюдать с вертолета. Кстати, служба Большого Каньона имеет аэропорт с вертолетами.

Если абстрагироваться от повседневности, от наших мелких забот и страстей, то можно сказать, что на краю Каньона явственно ощущаешь прикосновение Времени. Космоса. Дыхание Вечности. И осознаешь ничтожность отпущенного нам отрезка бытия. А себя ощущаешь пылинкой в грандиозном храме Мироздания.

На этой высокой ноте я хотела бы остановиться, но не могу обойти молчанием еще один объект моего туристического интереса, которому я предпочла шоу с полуголыми девочками в Лас-Вегасе, грубо нарушив этим почти обязательный туристический протокол.

В отличие от предыдущего туристического объекта, этот был вполне рукотворным. Это уже упоминавшаяся мной плотина Гувера, или, как ее называют американцы, дамба Гувера - самая большая плотина в мире. Она была сооружена в период с 1931 по 1936 и названа в честь экс-президента Гувера в 1947 году. Плотина Гувера построена в том месте, где Колорадо, вырываясь из Большого Каньона на границе Аризоны и Невады, образует 115-мильный резервуар - озеро Мид, самое большое искусственное озеро в мире и очень популярное место отдыха. Плотина сооружалась примерно в то же самое время, что первая очередь знаменитого советского Днепрогэса (1927-32). Высота ее 726 футов, а толщина у основания-600 футов (высота Днепрогэса - 200 футов). Плотина Гувера - далеко не единственная, построенная на реке Колорадо на всем ее протяжении, но самая мощная. Ее мощность - 1.244.800 кв.ч, и она орошает огромные пространства Северной Калифорнии, Аризоны, Невады и Нью-Мексико. Она же является источником энергии и водных запасов для всего региона. Она именно так и была задумана - как многофункциональная. При сооружении этого гидротехнического чуда были использованы новейшие технологии. Плотина, начатая в годы Великой депрессии, дала работу десяткам тысяч безработных американцев. И, хотя работа на дамбе была сопряжена с большим риском и за пять лет на ее строительстве погибло более тысячи человек, приток рабочей силы не оскудевал. На плотине в 2000 году был сооружен памятник скалолазу: немолодой человек в каске с фонариком висит на отвесной скале на хлипком веревочном креплении. За обшлаг комбинезона воткнут американский флажок. Как все великие сооружения, плотина была спроектирована как туристический объект и ее очень удобно осматривать с разных точек зрения. Осмотр тела плотины был разрешен недавно, но ввиду чрезвычайной важности объекта приняты соответствующие меры. Посетителям разрешается взять с собой предмет размером не более чем портативный фотоаппарат. Этот предмет пропускается через соответствующий детектор . Через металлодетектор также проходит каждый посетитель. Но по поверхности дамбы экскурсанты разгуливают без всякого контроля, и если какому-то очередному фанатику-самоубийце захочется поднять ее в воздух мощным взрывным устройством, он может сделать это совершенно свободно. Я также не заметила вертолетов или самолетов, которые охраняли бы воздушное пространство над плотиной.

День был на редкость ясный. Небо было синим, солнце светило, внизу мирно бежала укрощенная Колорадо. Грандиозность сооружения настраивала на эпический лад. Хотелось слагать оды в честь проектировщиков и создателей, без всякой пропагандистской шумихи в течение одной пятилетки соорудивших это гидроэнергетическое чудо света.